"Коррупция — это политический процесс"
Несмотря на раннее утро, в аудитории 125, где должно было начаться первая сессия секции "Трансформации институтов", царило оживление. Бодрила тема предстоящей дискуссии: "Экономические причины и последствия усиления государственной власти в России XXI-го века". И ожидания оправдались. Первым к барьеру вышел председатель секции, профессор кафедры институциональной экономики ГУ-ВШЭ Рустем Нуреев.
Несмотря на раннее утро, в аудитории 125, где должно было начаться первая сессия секции "Трансформации институтов", царило оживление. Бодрила тема предстоящей дискуссии: "Экономические причины и последствия усиления государственной власти в России XXI-го века". И ожидания оправдались. Первым к барьеру вышел председатель секции, профессор кафедры институциональной экономики ГУ-ВШЭ Рустем Нуреев.
Он начал свой доклад на тему "Конкуренция западных институтов частной собственности с восточными институтами власти-собственности в России 1990—2000-х гг." с того, что наша страна на генетическом уровне закодирована на доминирование государства и власти-собственности. Рустем Нуреев обратил внимание на поляризацию российского общества, усилившуюся на фоне неодинаковой адаптации к рынку, и посетовал, что такой оказалась цена за успешное "открытие" экономики. "Хотелось рыночной экономики, но ожидания оказались завышенными".
Теоретический вопрос о том, должно ли государство вмешаться в сложившуюся ситуацию или рынок сам исправит свои недостатки, стал для России практическим. Рустем Махмутович предложил свой ответ на него: "Данные показывают, что в странах, которые опаздывают к рыночной экономике, роль государства постепенно увеличивается". Россия находится в числе таких "опоздавших", и степень вмешательства государства в экономику здесь увеличивается. Наблюдаются тенденции к регенерации старой однопартийной системы власти-собственности. Тактическая политика государства все чаще выглядит понятной, последовательной, открытой и честной, а значит, и убедительной в глазах населения. Как ни странно, глядя на показатели российской государственной статистики, такой поворот событий оказывается даже оптимистичным.
Данные, продемонстрированные Нуреевым, свидетельствуют в пользу того, что с момента усиления государственной власти темпы экономического роста стали увеличиваться. Впрочем, точную долю государственного влияния в этом процессе оценить нелегко - экономический рост стимулируется и повышением цен на нефть. Но вот в том, что "обаяние авторитарной власти привлекает в Россию иностранный капитал", сомневаться не приходится. Фактически вместо рыночной экономики — не без участия профессиональных политтехнологов — в России устанавливается государственный капитализм. На этой ноте Рустем Махмутович, не пожелавший "злоупотреблять положением председательствующего", вынужден был прервать свой доклад и передать слово следующему выступающему — профессору кафедры экономической социологии ГУ-ВШЭ Светлане Барсуковой.
"Сказать что-то новое и оригинальное о коррупции — сложно, тема активно муссируется в СМИ", — начала .Барсукова свой доклад на тему: "Партийная коррупция в России 2000-х гг.". — "Однако то, что я буду говорить, можно назвать новой перспективой взгляда на коррупцию". В соответствии с концепцией Дж. Скотта, коррупция — это политический процесс. Есть два момента, когда экономические агенты имеют возможность реализовать свои интересы, связанные с системой закона: на этапе принятия формальных норм, где взятки помогают влиять на формулировку закона. И на стадии деформализации уже принятых правил, где агенты при помощи взяток обходят законодательство. Особенно часто в России говорят о коррупции на стадии исполнения законов. По словам Светланы. Барсуковой, в отношении этого вида коррупционного поведения крайне важно понять, "почему для множества экономических агентов выгоднее реагировать на плохой закон, чем бороться за его изменение".
Объяснений в данном случае может быть несколько. Во-первых, не все экономические агенты способны выйти на уровень публичной борьбы с государственным законом. Во-вторых, даже те агенты, которые способны поспорить с законом, не всегда желают спонсировать "безбилетников". В-третьих, правила экономических игр в России очень часто переопределяются, что делает выгоду от инвестиций в изменение конкретного закона сомнительной. Тем более что в системе слабого принуждения дешевле откупаться от исполнения закона, чем вкладываться в его улучшение.
Частота упоминания коррупции на стадии исполнения законов не говорит о том, что это единственный вид коррупции, наблюдаемый в России. Кроме него существует так называемая "электоральная коррупция", за которой стоят схемы вливания денежных средств крупного бизнеса в предвыборные компании. Эти средства позволяют бизнесу влиять на законодательство за счет проникновения в ряды власти нужных ему людей.
Фактически два описанные вида коррупционного поведения в разной мере доступны экономическим агентам. По мнению Барсуковой, например, деление бизнеса на малый, средний и крупный — это деление по доступной форме политического участия. Крупные игроки имеют достаточно средств, чтобы вступить в игру на стадии выработки правил. Для них коррупция является способом максимизации прибыли через выход к власти. Малый бизнес подключается к политической игре лишь на стадии исполнения формальных норм, и для него это способ выжить.
И дело здесь не в сложившемся политическом строе. Никакая система власти не отменяет коррупцию. Смещается лишь центр диалога между бизнесом и властью. Точно так же дискурс о масштабах и значении коррупции может быть выгоден при любой власти. Причем важно отдавать отчет в том, что чаще всего интенсивность этого дискурса не говорит о масштабах коррупционного поведения. Скорее, это удобная платформа для "объяснения" населению неудач и казусов государственной политики.
Что касается реальной подоплеки дискурса о коррупции, то в трактовке Светланы Барсуковой речь идет о характере взаимоотношений между бизнесом и властью. В классическом определении коррупция подразумевает захват государственной власти бизнесом. Однако в российских реалиях, как пояснила Барсукова, складывается прямо противоположная ситуация: вне мощной политической поддержки крупный бизнес не процветает, а это значит, что беспрестанные разговоры о коррупции являются "дымовой завесой для захвата бизнеса государством".
Тема коррупции продолжилась и в следующем докладе. Cергей Левин, наш коллега из Кемеровского государственного университета, предложил поговорить о "Системе административной коррупции в регионе". "В отечественной экономике воспроизводятся в широких масштабах не характерные для рыночной системы хозяйствования практики взаимодействия власти и бизнеса", — заявил он. За чиновниками на местах сохраняется роль хозяев в регионе. Такое положение вещей стимулирует заинтересованность бизнеса в коррумпировании местных органов власти в целях усиления экономических возможностей в данном регионе. "В Кемеровской области можно говорить о возникновении достаточно устойчивой локальной модели институциональной организации экономики, базирующейся на "регионализации" прав собственности". В живейших подробностях докладчик описал практики дофинансирования региональных территорий со стороны бизнеса. Он подчеркнул, что новые практики отношений с бизнесом оборачиваются для региональной власти ценностным конфликтом. Наместники в регионах назначаются туда для выполнения социально-политических функций. Но условия реализации их непосредственных обязанностей зачастую вступают в противоречие с ожиданиями выгод от теневого сотрудничества с местным бизнесом.
Итоги работы секции подвела дискуссант — гостья из Ростовского государственного университета Ольга Белокрылова. Она кратко обобщила основные идеи докладчиков и еще раз подытожила, что тема усиления государственной власти в России в настоящее время является чрезвычайно актуальной.
Елена Александрова
Ссылки:
 |  |  |