Переход государства к поддержке лучших в науке: рекомендации ВШЭ

12 июля Институт статистических исследований и экономики знаний (ИСИЭЗ) Государственного университета — Высшей школы экономики провел научный семинар "Научная политика России: институциональные аспекты", с докладами на нем выступили директор института, проректор ГУ-ВШЭ Леонид Гохберг, а также сотрудники ИСИЭЗ Татьяна Кузнецова и Станислав Заиченко.

12 июля Институт статистических исследований и экономики знаний (ИСИЭЗ) Государственного университета — Высшей школы экономики провел научный семинар "Научная политика России: институциональные аспекты", с докладами на нем выступили директор института, проректор ГУ-ВШЭ Леонид Гохберг, а также сотрудники ИСИЭЗ Татьяна Кузнецова и Станислав Заиченко.

Как известно, изучение организации науки — одно из приоритетных для ВШЭ направлений, включенное в программу фундаментальных исследований университета. В Высшей школе экономики работает уникальный центр статистики российского сектора R&D, данные которого позволяют эффективно выявлять существующие проблемы и предлагать обоснованные пути их решения. Доклад Леонида Гохберга как раз и был посвящен анализу текущего положения российской науки и инноваций и содержал предложения ВШЭ по выводу этой сферы из кризиса.

Главная задача, которая, по мнению профессора Гохберга, стоит перед властью, экспертным и научным сообществом, — перейти от разрозненной к комплексной научно-технической политике. Основное условие для этого — максимально широкое обсуждение направлений и перспектив институциональных реформ вообще и того направления, за которое ратует Вышка, — перехода к поддержке лучших.

Качественная национальная наука в понимании Леонида Гохберга является прежде всего условием для инновационного развития экономики. Исследования, проводившиеся в развитых странах, показывают прямую зависимость между инвестициями в инновации и экономическим ростом, в то же время у нас на фоне существенного повышения научно-технических расходов государства никакого инновационного роста не происходит.

Ранее считалось, что проблема сводится к недостаточному финансированию, но бюджетные ассигнования в последние годы возросли радикально, на 80%, а снижение научной и инновационной активности нисколько не замедлилось. Очевидно, заключил г-н Гохберг, дело в институциональных барьерах и неэффективной тактике выделения средств.

Неэффективность заключается в акценте на предложении со стороны науки, а не на спросе инновационного рынка. Спрос этот крайне мал из-за огромной концентрации производства, неразвитости венчурного капитала (менее тысячной доли ВВП) и прочих факторов. Более того, по свежим данным ИСИЭЗ, даже производительность труда в низкотехнологичных отраслях гораздо выше, чем в хай-теке, а сами инновации довольно низкого качества. Что же касается экспорта высокотехнологичной продукции, то большую его часть составляют "тяжелые" товары — силовые установки, радиоактивные материалы, авиационная техника и комплектующие и т.д. При этом если вывозим мы слабо защищенную с точки зрения интеллектуальной собственности продукцию, то ввозим наоборот надежно закрепленные патентами и лицензиями инновации, т.е. ведем себя подобно странам третьего мира с небольшим научным потенциалом. С учетом всего этого наша доля в мировом высокотехнологичном экспорте (0,3%) кажется совсем мизерной. Объем экспорта технологий составляет лишь 389 млн. долл.

Все это происходит на фоне увеличения бюджетных расходов на науку, тогда как бизнес выделяет денег на разработки все меньше и меньше, что, видимо, связано с истощением советского научно-технического задела. Однако тут, по мнению Леонида Гохберга, как раз есть шанс, что государство может подать своими инвестициями пример деловым кругам и запустить тем самым инновационный маховик. Остается только не делать ошибок на этом пути.

Казалось бы, из-за притока денег серьезных успехов мы должны были добиться в собственно научной сфере, но тут ситуация еще более плачевная. Для ее описания наиболее подходит схема своеобразного негативного динамического равновесия — квазиспрос со стороны государства рождает рост доли неориентированных исследований со стороны науки, однако консервирующаяся при этом институциональная структура не способствует развитию науки, даже самой фундаментальной. Это хорошо видно по статистическим данным ИСИЭЗ. Так, число публикаций российских авторов в ведущих мировых журналах постоянно снижается, и если в 1995 году мы по этому показателю занимали 7-е место в мире, то сегодня — лишь 11-е. Геополитические конкуренты не дремлют — Китай выходит на 4-е место и в ближайшие годы, по прогнозу Леонида Гохберга, обгонит Францию и Великобританию.

Тревожной представляется и тенденция роста числа обособленных от реального сектора научно-исследовательских институтов, а также рост общей доли ученых, работающих в НИИ, — сегодня таких почти две трети. При этом радикально сократилось число конструкторских и проектных организаций. Продолжая аналогию с Китаем, Леонид Гохберг сообщил, что там в несколько раз выше доля секторов частной и университетской науки. Это тем печальней, зная, что 15 лет назад данное соотношение было таким же, как у нас.

Занятость в научно-технической сфере России продолжает сокращаться, причем процесс этот принимает довольно уродливые формы — так, практически полностью исчезла категория техников, без которой работа современного научного оборудования немыслима, при этом в ряде секторов наблюдается постоянный рост доли вспомогательного персонала (она доходит до 44%). В итоге мы пришли к ситуации, когда 38% работников отечественного сектора R&D не имеет высшего образования, обеспечивая не столько исследования, сколько эксплуатацию зданий и сооружений.

Возраст ученых катастрофически увеличивается: 67% профессоров в вузах и 55% докторов наук в НИИ старше 60 лет, а молодежь, видя перед собой такой пример и чувствуя непреодолимость карьерных барьеров, после защиты диссертации в государственной науке не задерживается.

Обрисовав столь пугающую картину, г-н Гохберг представил возможные направления выхода из кризиса. Главных среди них три:

• повышение качества предложения, актуализация и расширение его разнообразия;
• стимулирование спроса на инновации в рыночном секторе;
• развитие человеческого капитала.

В качестве основополагающих принципов предлагаются опора на лучших, с одной стороны, и комплексность реформ — с другой. Последняя важна потому, что история показала неэффективность отдельных разовых мер. В частности, система государственных научных центров (ГНЦ) задумывалась как сеть важнейших исследовательских организаций, но в итоге не была поддержана достаточными финансами. Сегодня зарплата в ГНЦ ниже, чем "научная" зарплата в среднем по стране, что привело к тому, что некоторые их этих некогда образцовых центров находятся на грани закрытия.

В среднесрочной перспективе России предстоит переходить к принятой во всем мире системе исследовательских университетов. Первые шаги в этом направлении уже делаются — законопроект об интеграции науки и высшего образования направлен в Госдуму, и можно ожидать, что он будет принят до конца года. И хотя ряд принципиальных моментов был из него исключен, в тексте все же остались важные и нужные положения, например, о развитии системы базовых кафедр.

Помимо образования нужно развивать и собственно науку, в ИСИЭЗ это предлагают делать с помощью создания нескольких национальных исследовательских центров нового образца и проведения независимой оценки всех остальных научных организаций. В пилотном проекте такой оценки, проводимом институтом под руководством Леонида Гохберга, уже согласились поучаствовать несколько НИИ, первые результаты будут представлены уже осенью.

В государственной научно-технической политике докладчик предложил целый комплекс мер, из которых сам же отметил форсайт, активно развиваемый в Вышке, а также упорядочивание финансирования науки. В числе остальных приоритетов следующие:

• координация разрозненных ныне федеральных целевых программ;
• ориентация оплаты труда на результат и качество, существенное повышение доли стимулирующей части;
• эффективная система вывода на пенсию;
• привлечение ведущих ученых и преподавателей из-за рубежа;
• радикальное обновление приборной базы.

В сфере инноваций центральное место, по мысли г-на Гохберга, принадлежит налоговому стимулированию, которое ни коим образом не должно ограничиваться лишь усовершенствованием администрирования и точечными мерами, присутствующими в нынешнем варианте законопроекта о пакете "инновационных льгот".

Татьяна Кузнецова, директор Центра научно-технической, инновационной и информационной политики ИСИЭЗ, продолжила разговор о поддержке лучших, рассказав о конкретных организационных формах перспективных научных центров будущей России.

Существующая схема организации науки, по ее словам, характеризуется существенными институциональными диспропорциями. Они вызваны сложившимися еще в 1990-е годы тремя типами доминирования — в российской науке "правят бал" госсобственность, бюджетное финансирование и обособленные НИИ. Доля научных организаций в собственности государства последние десятилетия очень устойчива и превосходит 70%, соответственно, доля частных структур держится на уровне 25%. Понятно, что при таком положении нужно искать пути создания стимулов для наиболее эффективного использования бюджетных средств, но сегодняшние организационно-правовые формы этому нисколько не способствуют.

Не так давно был принят закон об автономных учреждениях (АУ), и, по мнению г-жи Кузнецовой, именно форма АУ при правильном применении может стать наиболее подходящей из существующих вариантов для создания научных центров превосходства.

АУ, в отличие от госучреждений и ГУПов, в теории имеют более широкие экономические права и большую свободу в распоряжении имуществом и доходами, могут привлекать кредиты. Немаловажно также, что государство гарантирует их финансовое обеспечение в рамках выполнения задания учредителя, однако АУ не может быть распорядителем бюджетных средств. Помимо этого, АУ лишены субсидиарной ответственности государства, что ограничивает их возможности привлекать займы.

На сегодня (напомним, ни одного АУ до сих пор не создано) ключевой вопрос заключается в сути процедуры отбора автономных учреждений. Предполагается, что Правительство будет определять его путем составления списков тех, кто не может стать АУ никогда, а затем выбирая из оставшихся претендентов. При этом в науке путь к автономии закрыт для организаций, занимающихся фундаментальными исследованиями мирового уровня, что довольно странно и противоречит практике развитых стран.

Еще одна неясность состоит в принципах определения особо ценного имущества, т.е такого, которое должно оставаться в собственности АУ при любых условиях. Пока что предполагается составлять его перечень исходя из стоимости, что, естественно, для науки не годится. Исследовательские организации разнятся не только по масштабам, но и по отраслям знаний, поэтому без качественных критериев тут не обойтись, уверена Татьяна Кузнецова.

Однако, несмотря на все сложности и неясности, у потенциальных научных автономных учреждений есть ряд неоспоримых достоинств:

• их имущество закреплено за государством;
• они наделены широкими экономическими полномочиями;
• могут привлекать внебюджетные средства;
• при условии наличия четко прописанного государственного задания получают деньги из бюджета без проблем.

Описав преимущества научных автономных учреждений, г-жа Кузнецова, тем не менее, закончила свое выступление призывом на них не останавливаться. "Чем шире спектр возможных форм организации науки, тем успешнее ее развитие", — подчеркнула она.

Станислав Заиченко от российских реалий перешел к западному опыту. По его оценке, лучшие научные организации "имеют ресурсы, адекватные поставленным задачам". В мире такие организации создают по-разному, в качестве примера докладчик привел национальные лаборатории США, реорганизованную академию наук бывшей ГДР и распространенную почти повсеместно систему блок-грантов.

Национальные лаборатории — наиболее крупные из представленных в выступлении организационных единиц. Эти подразделения численностью не менее 5000 человек и ежегодным бюджетом до 2 млрд. долл. созданы и финансируются министерством энергетики США через систему контракторов. Чаще всего в роли последних выступают университеты, иногда — ведомства и промышленные компании, главная задача которых — обеспечить кадры. По организационной форме лаборатории — независимые некоммерческие организации с государственным имуществом, их основная цель — проведение стратегических масштабных исследований.

В Германии система науки организована через ряд обществ, одному из которых — Лейбницевскому — было поручено реорганизовать оставшуюся от ГДР академию. Немцы подошли к делу настолько основательно, что до сих пор не завершили еще процесс оценивания, однако пару институтов уже закрыли (заметим, сократив большинство ученых в остальных). Предварительная оценка проводится в Германии на основании количественных показателей, однако суть ее — в экспертной работе лучших мировых специалистов в конкретных НИИ, заключающейся в собеседованиях с руководством, рядовыми сотрудниками, наблюдении за ходом исследований. Процесс завершается после того, как становится понятно, выполнил ли институт рекомендации комиссии экспертов.

Блок-гранты наиболее удобно изучать на примере Великобритании, где эта система была запущена в 2003. По сути это субсидии, размер которых определяется в зависимости от специфики получателя, а средства выделяются без каких-либо конкретных целей. Еще немаловажный момент, который наверняка вызовет зависть у российских читателей-ученых: деньги английского блок-гранта свободно переносятся на следующий отчетный период. На сегодня блок-гранты помимо Соединенного королевства выдаются, например, в США, Норвегии, Австралии и Японии.

Завершился семинар объявлением обширных планов ИСИЭЗ. По словам Леонида Гохберга, 25 июля состоится встреча, посвященная методикам форсайта, в сентябре — семинар по библиометрии и специальное заседание по инновационной системе Бразилии, а в декабре ожидается масштабная конференция по научному сотрудничеству России и Евросоюза, которую Гу-ВШЭ организует совместно с Министерством науки Германии и Национальным центром научных исследований Франции.

Иван Стерлигов, обозреватель экспертного канала ВШЭ — OPEC